Сосо Цинцадзе. Иллюстрация: ca-irnews.com
Министр иностранных дел России Сергей Лавров в интервью телеканалу RTVI заявил, что отношения между Россией и Грузией наладятся, и «в Тбилиси уже появляются политики, выступающие за восстановление взаимодействия с Москвой». Издание «Грузия и Мир» обратилось за комментарием относительно реакции грузинских политиков на этот «месседж» Лаврова к политологу Сосо Цинцадзе. Интервью публикуется с незначительными сокращениями.
— Министр иностранных дел Сергей Лавров заявил, что он уверен — рано или поздно исторические отношения между Россией и Грузией, имеющие сегодня массу противников, будут восстановлены. Как вы полагаете, что может означать для нас это заявление, какого рода политический посыл оно в себе содержит, и, вообще, адекватна ли реакция нашей власти на заявления такого рода, идущие из Кремля?
— Прямо замечу, что действия нашего руководства не только абсолютно неадекватны, но и лишены какого бы то ни было смысла. Более того, грузинские власти находятся под воздействием своеобразного информационно-идеологического шантажа, который исходит от так называемого урапатриотического политического спектра; и, к великому сожалению, шантаж этот в последние годы превратился в своего рода повседневную политическую практику.
Теперь о том, что может принести нам диалог с Россией, и какая позиция со стороны Грузии по этому вопросу была бы, на мой взгляд, наиболее оправданной. В первую очередь, хочу сказать, что как теоретик дипломатии лично я всегда был и буду оставаться сторонником переговоров. Потому что, как говорил отец дипломатии кардинал Ришелье, даже безуспешные, неудачно завершившиеся переговоры несут в себе определенный положительный эффект. Хотя бы с той точки зрения, что в процессе этих переговоров ты начинаешь лучше понимать интересы противной стороны. Впрочем, мне, по правде говоря, непонятно и я, видимо, никогда не сумею понять «логику» людей, которые не только думают, но и громогласно выступают с заявлениями невообразимой политической близорукости: дескать, о чем нам говорить с оккупантом? В такой позиции отсутствует не только позиция как таковая, но и нет элементарного рационального зерна. Во-первых, потому что в сложившейся ситуации непонятно, чему могут навредить разговоры? А, во-вторых, я попросту не понимаю, как представляется кому-то деоккупация без переговоров? Они что, надеются, что в один прекрасный день русские упакуют свои чемоданы, демонтируют проволочные заграждения и отправятся прямиком в Москву?! Ведь это ни что иное, как паталогическое проявление инфантилизма.
— Власть, как и весь либеральный политический спектр, возлагает надежды на поддержку международной общественности. Сможет ли политическое и экономическое давления Запада рано или поздно остановить «российскую агрессию». Какого вы придерживаетесь мнения на этот счет?
— Это тоже типичный политический инфантилизм, проистекающий от близорукости и глупости. Вообще, наша сегодняшняя проблема заключается в отсутствии в стране дипломатической школы. Грузинскую дипломатию осуществляют дилетанты и энтузиасты, не обладающие соответствующим образованием и опытом. Такова наша реальность, и для меня пребывание подобных дилетантов в политике, а тем более в высших эшелонах власти, неприемлемо так же, как и присутствие там людей, которые истерически противятся и исключают какой бы то ни было диалог с Кремлем. Я бы посоветовал им, все-таки ознакомиться с политическим завещанием Ришелье; может хоть тогда они дойдут до понимания того, что в дипломатии не существует такой формы ответных действий, как обида.
Теперь что касается риторики, дескать, для нас представляет опасность сам факт общения с оккупантом один на один, и потому любые переговоры необходимо вести только под присмотром международной общественности. Во-первых, Россия, как и подобает одной из самых мощных мировых держав, никогда не допустит переговоров под присмотром третьей стороны. И, во-вторых, что вообще означает подключение мировой общественности? Разве мы не суверенное государство, которое в состоянии самостоятельно обсуждать собственные стратегические интересы?!
— Представим, что у нашего руководства появилась политическая воля для вступления в прямой диалог. Как, с какой отметки, по-вашему, может подобный диалог начаться?
— Понятно, что у меня нет никаких иллюзий на счет то, что стоит только нам сесть напротив представителей российской власти и начать переговариваться, как к нам тут же вернутся Абхазия и Самачабло (Южная Осетия — ред.). Однако одним из первых вопросов, который могла бы поставить на подобной встрече грузинская сторона, могла бы стать тема бордеризации (под этим термином подразумевается возведение оградительных сооружений на границе Грузии и Южной Осетии — ред.). Впрочем, в дипломатии, безусловно, у всего есть мера и свой вес, и потому постановка любого подобного вопроса должна происходить в соответствии с правильной политической стратегией. Вот почему жизненно важно, что дипломатией у нас не занимались близорукие политики и дилетанты. Я не раз повторял, что некомпетентные расчеты и действия неумелого инженера приводят к обрушению здания, неграмотная врачебная практика — к смерти пациента, а вот плохая дипломатия может обернуться разрушением государства, и подобные отрицательные результаты нация будет не в состоянии перекрыть в течение многих последующих десятилетий.
А по поводу того, что нам может дать диалог, скажу: прежде всего, мы, наконец, поймем, чего Россия от нас в конечном счете добивается. Конкретно узнаем, каковы ее цели и интересы. Казалось бы, все тут очень просто, тем не менее, мы ничего вразумительного на самом деле сегодня не знаем… Постоянно упрямо скандируем — оккупант!.. Но чего они при этом хотят — присоединить к себе Грузию? Это полностью исключено, и Путин никогда не согласится содержать Грузию, даже если вообразить, что в один прекрасный день мы вдруг заявим, что готовы войти в состав России. Он никогда не согласится поставлять нам по дешевой цене топливо, продовольствие, лесоматериалы, полезные ископаемые и т. д. Так не будет и в случае с Беларусью и Украиной. Впрочем, справедливости ради надо заметить, что определенные ошибки имеют место и с российской стороны. Русские предпринимают по адресу Грузии довольно неправильные и политически проигрышные для них же самих шаги, а это облегчает дело людям, которые целенаправленно препятствуют урегулированию отношений между двумя странами…
— В начале нашей беседы вы сказали, что грузинское руководство находится под давлением своеобразного шантажа, и это не дает ему возможности принимать адекватные решения. Каков главный препятствующий фактор по части налаживания диалога? Во всяком случае, в грузинском обществе не ощущается подобный настрой, способный обернуться для правящей команды потерей политических очков.
— Полностью с вами согласен, в обществе действительно отсутствует настрой, будто мы не желаем диалога. Я, например, хорошо знаком с кахетинским регионом, и если спросить в Кахети у любого крестьянина, то окажется, что 98% однозначно выступают сторонниками восстановления отношений с Россией. Не станут уточнять, чем это продиктовано — все и так понятно. Судьба каждого продукта, выращенного этим крестьянином, зависит от российского рынка.
А препятствующим обстоятельством вот уже на протяжении многих лет остается сформировавшийся в Грузии в качестве политической практики стиль, при котором мерой успеха той или иной силы является реакция Запада. Если власть последовательно выполняет политические инструкции, подаваемые силой или силами извне, действует в этом смысле безошибочно и удостаивается похвалы с их стороны, в этом случае считается, что она успешна. Однако, если дело обстоит не так, считайте, такая власть в любом случае обречена на острейшую критику или клевету, в том числе, на основании пресловутого «аргумента» — она является «российским агентом»…
Все это постепенно и подвело нас к тому, что качество политической независимости страны практически находится сегодня на нуле. Впрочем, не только политической, но и экономической… Одним из подтверждений служит и эпидемия. Изначально нам говорили, что необходим строгий карантин и отменять ограничения нельзя ни в одном сегменте — ни в бизнесе, ни где-нибудь еще. А теперь, когда Всемирная организация здравоохранения объявила, что на фоне экономического кризиса строгие ограничения вводить не следует, у нас риторика тут же поменялась… Я понимаю, мы малочисленная нация, и государство наше располагает ограниченными ресурсами и возможностями. Однако несмотря на все это, я бы пожелал, чтобы грузинская политика проводилась более независимо…
Оставим все другое в стороне — наше население составляет всего каких-то три с половиной миллиона. И нам нельзя подходить к вопросам , в том числе, и по части эпидемии, так, как, скажем, в Китае или Соединенных Штатах Америки и других многонаселенных странах…
— Что необходимо сделать для того, чтобы хоть частично изменить существующее положение?
— Мы вновь приходим к тому, что политику должны проводить опытные, образованные и глубоко знающие люди; дипломатию — квалифицированные дипломаты. Сегодня в стране ощущается серьезный дефицит профессионалов… Что надо предпринять? Прежде всего, наверное, нужно проводить научные конференции, обсуждения, в том числе, публичные дискуссии, чтобы раз и навсегда сформировать в стране ясную политическую стратегию. Для этого необходимы ресурсы и воля, которую в нынешней ситуации я, по правде говоря, ни в ком, как это ни печально, не замечаю. Посмотрим, что получится дальше. Во всяком случае, то, что перемены нужны, не вызывает сомнений, и это признают все силы, невзирая на свою ориентацию и политические убеждения…
Беседовал Джаба Жвания