14
Мне бы в «небо»
Фестиваль «Дорогами Ломоносова» в этом году прошел второй раз, хотя и с поправкой на пандемию. Его задача — открыть гостям Русский Север. «Огонек» прошел по новым туристическим тропам и познакомился с теми, для кого наш Север — место силы.
«И тогда он их проклял. Сказал: «Будете жить у воды, но без воды». Ударил посохом оземь, и русло реки исчезло». Мы стоим на берегу речки Халуй в Каргопольском районе Архангельской области, и реставратор Кирилл Долгомиров рассказывает легенду о местном святом Александре Ошевенском, жившем в XV веке. Он проклял жителей деревни Большой Халуй за то, что те не позволили построить монастырь на их землях. Наука говорит, что карстовое дно изобилует трещинами, в одну из них вода и ушла. Появляется она на поверхности только через полтора километра на другом конце деревни. А там, где река исчезает, на берегу стоит обетный крест. На него в надежде на исцеление вешают разную одежду: если болит нога — чулок или носок, а если голова — платок.
По праву родства
Деревни Большой и Малый Халуй, а также Ширяиха, Низ и Погост входят в состав села Ошевенское, где второй год подряд проходит фестиваль «Дорогами Ломоносова». Влюбившись в эти места в прошлом году, в этом я приехал снова.
Одна ночь в поезде — и вокруг тишина, покой, простор, древняя и величественная деревянная архитектура и удивительные люди — приветливые, гостеприимные, полные достоинства.
Кирилл, который приехал в Ошевенское в мае, говорит, что поначалу местные встретили реставраторов настороженно: опасались, что те привезли коронавирус: «Но постепенно люди к нам прониклись. Недавно вот ватрушек принесли из печи — значит, зауважали».
Долгомиров — профессиональный реставратор памятников деревянного зодчества, на Русский Север он ездит почти каждое лето с 2005 года. Рассказывает: во время работы по восстановлению знаменитой Сретенско-Михайловской церкви в Красной Ляге с ним случилась удивительная история, вполне в духе старых мастеров. «Я страшно мучился от аллергии — на сено, на деревянную труху, которой вокруг было полно. И вот как-то в выходной решил съездить в деревню Гужово, это в Кенозерье, километров шестьдесят от Ляги. Зашел в церковь Александра Свирского на Хижгоре, лег на пол и сказал: «Господи, дай мне поработать. Дай мне поработать, пожалуйста». Никогда в такие вещи особо не верил, но на следующее утро встал — никакого насморка, дышу нормально. Чудо. С тех пор у меня к здешним местам не просто профессиональный интерес. Это скорее какое-то духовное родство — мне здесь хорошо».
В Ошевенское Кирилл приехал реставрировать деревянную церковь Богоявления: 1787 год, восьмерик, крытый шатром, рядом шатровая колокольня более традиционной конструкции — восьмерик на четверике. Внутри — самое большое «небо», то есть расписной потолок, на Русском Севере. В прошлом году храм находился в аварийном состоянии: сквозь дыры в кровле внутрь залетали птицы. Но один из гостей фестиваля пожертвовал на реставрацию 2,5 млн рублей, и дело пошло: Долгомиров с коллегами разобрали полусгнившую ветхую полицу — нижнюю часть кровли, вывезли четыре телеги мусора и установили временную кровлю. Теперь в храме сухо, и поставленные внутри леса ждут приезда художников-реставраторов, которые займутся «небом». В планах на осень, рассказывает Кирилл, замена полицы в колокольне.
Какой он, Русский Север в 50 километрах от Москвы
Мы обходим церковь, забредаем на крошечный деревенский погост, пытаемся прочитать имена на заросших мхом могилах. Долгомиров с любовью рассказывает о своем ремесле: «Советские гвозди совсем не годные, другое дело старые кованые, каждая встреча с ними — подарок!» Или: «Береза, когда ее пилишь, пахнет вонючим сыром. А недавно тут что-то пилил, так пахло морковкой. Хоть бери опилки и подушки набивай!»
Дойти до Севера
Глава администрации Ошевенского Александр Треханин, в прошлом — педагог-спортсмен, а ныне — чиновник-диакон
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ
Программа фестиваля началась с экскурсии по Александро-Ошевенскому монастырю. Расположен он на другом берегу реки Чурьеги примерно в километре от Богоявленского храма. По дороге меня обогнала группа плечистых ходоков с палками. Оказалось, что это участники фестиваля, занимающиеся северной ходьбой, и именно благодаря им в этом году фестиваль стал межрегиональным. Они пришли сюда пешком из самого Олонца. За две недели преодолели около 500 километров по территории Карелии, Ленинградской, Вологодской и Архангельской областей. На остановках планировались разные мероприятия, но почти все пришлось отменить из-за пандемии. «Одна из главных целей фестиваля — вовлечение в него местных жителей,— рассказала мне президент фонда «Дорогами Ломоносова» Наталья Плеханова.— Именно поэтому мы придумали, например, гастрономическую часть: шефы из Москвы и Питера должны были готовить вместе с каргопольцами блюда из местных продуктов. Но поскольку это массовое мероприятие, а они пока запрещены, то его мы, увы, отменили. Пришлось перенести и официальное открытие выставки «Ленинградская оттепель. Группа «Одиннадцать»», хотя гостям фестиваля мы ее, конечно, покажем. И мы специально оставляем все работы в Каргополе до конца сентября, чтобы местные жители смогли их увидеть».
Выставку «Ленинградская оттепель. Группа “Одиннадцать”» видели пока только гости фестиваля
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ
Александро-Ошевенский монастырь, по которому нас водит рыжебородый отец Вениамин, был основан в XV веке тем самым Александром Ошевенским. Сейчас здесь руинированный собор, полуразрушенная каменная ограда с двумя угловыми башенками, братский корпус и надвратная церковь. Судя по дошедшим легендам, когда-то здесь царили суровые порядки: так, одно из послушаний для провинившихся монахов якобы состояло в том, чтобы на коленях дойти до ручья в 10 верстах от обители, где разрешалось омыть разбитые в кровь ноги. Ручей до сих пор называется Красным, а нравы за 500 с лишним лет здорово смягчились.
В монастыре всего четыре монаха и один инок, но трудником сюда может на время приехать любой. Достаточно пройти телефонное интервью с настоятелем отцом Феодосием и соблюдать несложные правила: не пить, не курить, вставать в пять утра и усердно трудиться во славу Божию.
…В Ошевенском гостей фестиваля встречает глава местной администрации Александр Треханин — веселый статный мужчина средних лет, бывший сельский учитель физкультуры и чемпион по гиревому спорту. В прошлом году для нас, нескольких журналистов, открыл пустовавший Богоявленский храм и густым басом исполнил несколько псалмов. За минувший год Александр Валентинович отпустил окладистую бороду, был рукоположен в диаконы и просит называть его отцом Александром: «Теперь я чиновник-диакон!» — смеется Треханин. Пока он проводит для нас экскурсию по храму, самые смелые забираются на леса, чтобы увидеть «небо». Отец Александр рассказывает: хоть это и памятник федерального значения, на реставрацию не было потрачено ни копейки государственных денег.
Чаепитие с каргопольским печатным пряником — важный пункт фестивальной программы
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ
После осмотра церкви гости, разделенные в полном соответствии с санитарными нормами на группы по 10 человек, отправляются на экскурсию по местным деревням. А вечером на берегу реки праздник — с ухой, фольклорным ансамблем, частушками («Ветер дует, ветер дует, ветер дует с севера. Ошевенские ребята чуть пониже клевера!»), деревенской кадрилью и чтением рассказов Федора Абрамова в курной избе под чай из самовара с подорожниками — местными плоскими пирожками с вареньем.
Память синего цвета
Час езды от Ошевенского до Каргополя, куда фестиваль «Дорогами Ломоносова» переехал на следующий день,— возможность убедиться, что вечное российское бездорожье — вовсе не фигура речи. Но и награда за смелость достойная: древний город с белокаменными храмами на берегу реки Онеги.
Главные архитектурные ансамбли Каргополя — Старый и Новый Торг расположены в пяти минутах ходьбы друг от друга. Рядом со старинными соборами, прямо в центре города, современные поленницы — и редкий московский гость удержится тут от селфи. С черно-белым фильтром вполне может сойти если не за Древнюю Русь, то за конец позапрошлого века. Каргополь действительно застрял во времени: в XVI–XVII веках это был крупный купеческий город, стоявший на пересечении торговых путей. Постепенно он терял свое стратегическое значение и окончательно утратил его после того, как в конце XIX века железная дорогая прошла мимо в буквальном смысле — через Няндому, находящуюся в 80 километрах восточнее. Здесь сохранилась не только редкая малоэтажная застройка, деревянные мостовые и десяток храмов, но и жизнь, которую местные называют ДВП — по первым буквам названий тех вещей, ради которых надо выходить на улицу: дрова, вода, помои. Туалета в перечне нет: на Севере он всегда в доме. В общем, многие гости фестиваля высказали сомнения в том, что сюда поедут избалованные столичные туристы: гостиниц мало и уровень их невысок, дороги ужасны, кафе в городе можно пересчитать по пальцам одной руки.
Участники круглого стола, который провели в Каргопольском историко-архитектурном и художественном музее архитектор Михаил Бейлин и архитектурный критик Мария Элькина, говорили в основном о будущем Русского Севера на примере села Ошевенского. Как развивать его туристический потенциал, но при этом не потерять среди сарафанов и каруселей гений места? А если бросить все силы на сохранение аутентичной культуры и архитектуры, то как сделать так, чтобы люди не жили в музее? Ответы на эти и другие вопросы вместе с ошевенцами искали архитекторы, критики, реставраторы и финансисты. Московский архитектор Олег Шулика рассказал об уже осуществленных в Ошевенском проектах. Среди примеров — лаконичная деревянная автобусная остановка. Навес сделан из новых досок, а сиденье — из аутентичных старинных. Просто, красиво, символично и в духе традиций Русского Севера. Как было сказано в одной из местных монастырских грамот XVII века: «А в остальном строить, как тому подобает мера и красота».
Оператор областного канала «Регион 29» Евгений Успенский — совершенно иконописного вида бородач с грустными глазами — сетует: «На Нотр-Дам Россия выделила деньги, а на наши деревянные церкви — нет. Разве это справедливо?» На встречный вопрос: «А что делают местные жители для реставрации своих храмов?» — Успенский лишь машет рукой: «Да какие храмы! Лужу выйдешь во дворе засыпать, борщевик скосить или бутылки убрать, и то никто не поможет. У всех один вопрос: «А почему я?» Сплоченности нет в людях. Думаю, это потому, что веры нет».
В музее на выставке, посвященной купеческой семье Блохиных, когда-то занимавшейся в Каргополе производством набивных тканей, я спросил ее куратора Елену Дикову, жив ли промысел сейчас. Оказалось, что да.
— И кто же им занимается?
— Я,— тихо сказала Елена.
— А еще кто?
— Есть еще одна женщина во Владимирской области…
За судьбу этого промысла опасался еще художник Иван Билибин, посетивший Русский Север за 120 лет до меня, в самом начале прошлого века. Уже тогда трудоемкую ручную «набойку» стали вытеснять яркие и дешевые фабричные ситцы. И вот теперь я разговаривал с единственным на Русском Севере человеком, который не дает умереть уникальной технологии ручной набойки. К счастью, у Диковой есть ученики: специально приезжали в Каргополь из Москвы перенимать опыт и уже успешно поставили дело на коммерческие рельсы. Сама Елена ничего не продает, хотя у нее есть и коллекция костюма, и скатерти, и много образцов тканей с разными узорами, восстановленными по музейным архивам. Думаю, Иван Яковлевич Билибин ею бы гордился.
Центр ремесел провожает гостей
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ
…Домой, после мастер-классов по народным промыслам, я привез синий платочек весь в цветах и волшебных птицах.