04/03/2017
Игорь Бычков: РАН должна найти инструменты для реализации своего потенциала
436 СО РАН РАН ФАНО РФФИ РНФ Выборы Интервью Иркутск В марте СО РАН ждут тотальные выборы: практически полностью сменится руководство Сибирского отделения, в том числе и председатель. «Наука в Сибири» узнала у кандидатов на эту должность, как, по их мнению, следует развивать сибирскую науку в непростое для нее время. Сегодня свое видение ситуации описывает научный руководитель Иркутского научного центра СО РАН академик Игорь Вячеславович Бычков.
И.В. Бычков (1961 г.р., г. Чита) – академик РАН, научный руководитель ИНЦ СО РАН, директор Института динамики систем и теории управления имени В.М. Матросова СО РАН (с 2007 г.). Специалист в области информационных технологий. Член президиума СО РАН, редколлегий ряда научных журналов, научных советов и комиссий РАН и СО РАН, трех диссертационных советов. Зампредседателя Координационного научного совета при губернаторе Иркутской области, эксперт РФФИ, РНФ, РАН, внештатный советник губернатора Иркутской области. Лауреат двух премий в области науки и техники губернатора Иркутской области (2005, 2011 гг.), премии Правительства РФ в области науки и техники (2013 г.), обладатель национальной награды Монголии медали «Дружба» (2010 г.), медали ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени (2012 г.), звания «Почетный работник науки и техники РФ» (2011 г.).
— Как бы Вы охарактеризовали сегодняшнюю ситуацию, которая сложилась вокруг академической науки? Какие проблемные области в ней существуют, и какими могут быть возможные пути решения? — Сегодня в обществе нет должного уровня понимания важности проведения фундаментальных исследований, а ученые, находясь на передовом крае развития науки, абсолютно искренне и справедливо считают, что развитие общества без получения нового фундаментального знания невозможно. Это противоречие сегодня существует во всем мире. Представителям власти легче рассказать народу о смысле прикладной науки, чем обосновать необходимость фундаментальных исследований. С другой стороны, только сейчас в орбите государственных приоритетов России в рамках «Стратегии научно-технологического развития» сформулированы крупные научно-технические задачи. Так, на ближайшие 10—15 лет приоритетными выделены следующие направления: переход к цифровым интеллектуальным производственным технологиям, новым материалам и технологиям конструирования, чистой и ресурсосберегающей энергетике, персонифицированной прогностической медицине, высокопродуктивному и экологически чистому агро- и аквахозяйству.
Ведется речь о развитии систем обработки «больших данных», искусственного интеллекта, роботизированных систем, национальной транспортной инфраструктуры и систем связи нового поколения, участии России в освоении космоса, акваторий, глубин мирового океана, воздушной среды и полярных регионов. На долгосрочном горизонте ставится задача развития природоподобных технологий, человеко-машинных систем, возможности управления климатом. До 1 марта этого года должен быть утвержден перечень мероприятий по реализации стратегии, т.е. должны быть детальные формулировки, связанные с выполнением сложных наукоемких задач. К проекту плана этих мероприятий у Академии наук есть свои уточнения и предложения. Важно, чтобы это мнение было услышано и поддержано властью. Еще один важный момент связан с принятием закона № 253-ФЗ «О Российской академии наук». Возможно, прошло слишком мало времени для оправдания сегодняшней ситуации, возможно, слишком неожиданны были решения, принятые три с лишним года назад. Однако до сих пор РАН не смогла найти свое достойное место в системе организации фундаментальных исследований в России. Академия фактически оторвана от институтов, несмотря на то, что законом за ней закреплена функция научно-методического руководства организациями, ранее подведомственными РАН, ныне подведомственными ФАНО России. Это еще одна болевая точка, с которой нужно работать, — вовлекать тот огромный экспертный потенциал, который есть в РАН, в формирование программ развития институтов. Научно-методическое руководство тут может быть реализовано в виде выполнения заказных экспертных работ по оценке и выявлению новых перспективных направлений исследований с возможностью привлечения к ним институтов разного профиля, в том числе международных, и организаций реального сектора экономики. На этом этапе необходимо определить, в каких прорывных направлениях могут работать институты, чтобы получать результаты мирового уровня, и сформировать программу развития для каждого из них. Конечно, такие программы должны соотноситься и с приоритетами развития науки в государстве, и с интересами региона, где функционирует научная организация. Важный вопрос, связанный с научно-методическим руководством и вытекающий из тезиса о создании программы развития, — это участие Академии наук в выдвижении и поддержке кандидатов на должности директоров институтов. Сегодня нужно уходить от формальной поддержки выдвинутых кандидатур и рассматривать их как раз в контексте предложенных программ развития.
По-прежнему актуальна тема привлечения в институты молодежи. Конечно, привлекательные для молодежи условия сегодня связаны не только с достойной зарплатой и с признанием труда ученого в обществе, но и с наличием интересных исследований, которые невозможно проводить без современных приборов и вне научных школ. В этом плане дальнейшая работа, связанная с поддержанием ведущих научных школ и обеспечением институтов оборудованием, — важный аспект, где РАН также должна бы выступать более активно. При формировании программ развития должны быть определены, обсуждены и согласованы вопросы по развитию приборной базы как в центрах коллективного пользования (ЦКП), так и в институтах. Надо возобновить, с учетом существующих реалий, работу Приборной комиссии СО РАН, разработав регламент ее взаимодействия с ФАНО, позиционируя ее как консультационный, экспертный орган, определяющий политику в части обеспечения организаций, находящихся под научно-методическим руководством СО РАН, современным научным оборудованием коллективного пользования. Развитие приборной базы институтов необходимо учитывать при формировании госзаданий для институтов — приборы должны «идти» за научной задачей. Еще один вопрос, о котором нужно сказать, — это организация работы советов научной молодежи, которые сегодня выпали из сложившейся правовой системы. Надо решить, как организовать их дальнейшую деятельность, определить статус советов и обеспечить им определенную финансовую самостоятельность. Если брать в целом, Академия наук после принятия закона № 253-ФЗ не смогла еще полностью адаптироваться к измененным условиям. Однако потенциал остался, и основная задача — в ближайшее время провести необходимые действия, о которых я сказал, чтобы РАН восстановила свое место на ландшафте научной деятельности России. — Как Вы видите место Сибирского отделения РАН в сложившейся на сегодняшний день системе организации науки? — К сожалению, ни Сибирское отделение, ни Дальневосточное, ни Уральское, ни центральная часть за прошедшие три года не смогли создать конструктивную платформу для работы с научными институтами в рамках сегодняшней нормативной базы. Как и большая Академия, СО РАН фактически оторвано от институтов, оно не ведет с ними непосредственную работу, взаимодействие сегодня свелось к формальному рассмотрению кандидатов на должность директора и утверждению планов и отчетов НИР в рамках госзаданий. Той руководящей роли, которая была у СО РАН во времена, когда оно обеспечивало финансирование, мы уже не имеем и иметь в ближайшее время не будем, а перестроиться на серьезную поддержку издательской деятельности, международной, экспертной деятельности у СО РАН пока не получилось. На протяжении долгого времени много усилий с разной степенью успеха было приложено к тому, чтобы выстроить отношения с ФАНО. Но сегодня, как мне кажется, уже пришло время возвращения в чувство после серьезного нокдауна. Надо подниматься и, оглядевшись, двигаться вперед. Помимо прочего, необходимо ускорить создание представительств РАН (как минимум СО РАН, для этого необходимо внести изменения в Устав СО РАН) в регионах — с правами и финансами по организации экспертизы, поддержке издательской деятельности, пропаганде научных знаний, обеспечения международного сотрудничества. Выборы руководящих органов представительства целесообразно организовать по процедуре, которая существовала при выборах председателей и членов президиумов региональных научных центров СО РАН — на общем собрании научных работников институтов, расположенных в регионе, с последующим утверждением общим собранием СО РАН. Движение вперед — это создание и развитие «истории успеха» РАН уже в новых условиях. Это необходимо, чтобы показать законодательной и исполнительной власти, что мы можем достигать поставленных целей в любых условиях. Имея и демонстрируя эту «историю успеха», легче ставить вопрос о том, что нужно изменить в системе организации науки. — Политика ФАНО России сегодня направлена на укрупнение научных организаций. Что Вы думаете по поводу ведущейся реструктуризации? — Реструктуризация и укрупнение — это инструменты. Если для достижения определенных целей, предусмотренных программами развития, необходимо провести организационные изменения, тогда говорить о них резонно. Но эти изменения не могут быть целью сами по себе. Вместо объединения зачастую достаточно выстроить удобную систему взаимоотношений. У нас в Иркутском научном центре уже третий год действует интеграционная программа, в которой участвуют сотрудники 12 институтов. Нужно ли было институтам объединяться, чтобы выполнять эту программу? Нет. Почему? Хотя бы потому, что поставленные в рамках программы задачи не закрывают большую часть тех научных направлений, которые есть в институтах. Поэтому здесь достаточно такого инструмента, как интеграционная программа с соответствующим финансированием. Возможны ситуации, когда объединения научных организаций будут оправданны. Например, если в регионе работают около десятка научных сотрудников по определенной тематике, и они объективно не в состоянии выполнить большую комплексную задачу. Здесь можно говорить о создании неких консорциумов, возможно, с участием вузовской науки, бизнеса и власти. Инструменты могут быть разными, но Академия наук должна выступить инициатором изменений, проработать вопрос для каждого регионального центра и дать свои предложения по поводу возможных механизмов реализации тех программ развития, которые будут признаны достойными. — ФАНО России не раз заводило речь об оценке результативности научного труда. Как Вы считаете, кто и как может оценивать научную деятельность? — На самом деле об этом говорит не только ФАНО. Не так давно и РАН ставила своей задачей проведение оценки результативности учреждений и разделение их на определенные классы и группы. Фактически речь идет о том, что эффективность труда во всех отраслях сегодня тесно связана с повышением производительности. Но должна быть понятна и учтена специфика каждого рода деятельности. Сегодня в рамках одной вроде бы должности научного сотрудника специалисты в силу внутренних законов своей предметной области могут иметь разные формальные показатели для сравнения. Однако перейти на простую формальную оценку работы ученого невозможно. Как невозможно, например, оценить деятельность полководца по одному сражению — можно проиграть битву, но выиграть войну. В каких показателях оценивать его «эффективность»? Кому на самом деле принесло успех Бородинское сражение? У ученых приблизительно всё то же самое. Важный момент — это оценка суммарного уровня получаемых результатов, исследований группы специалистов, института, отдельного ученого. Эта результативность может оцениваться также и в некоторых объективных с точки зрения возможности подсчета показателях. Но и здесь не надо подменять цели работы и ее формальный результат. Главная цель — это качественное проведение исследования и получение новых научных знаний. Как только мы вместо этого начинаем требовать увеличения количества публикаций, мы подменяем понятия. Оценку работы ученого должно давать в первую очередь экспертное сообщество. Формирование этого сообщества — важная задача. А самое главное — это последствия таких оценок. Если в случае низкой эффективности отдельного ученого встает вопрос о его замене, то на уровне института подходы должны быть другими. Могут быть приняты управленческие решения по изменению тематики или смены руководства, по существенному обновлению приборной базы, но сам институт должен продолжать развиваться. Это не ларек, который можно снести и забыть о нем. Оценка не страшна сама по себе и нужна именно с точки зрения корректировки приоритетов исследований, повышения эффективности управленческого аппарата, структуризации и оптимизации (не только сокращения!) подразделений внутри института. — Если говорить о взаимодействии СО РАН и институтов, подведомственных ФАНО, есть ли здесь возможности модернизации и улучшения этой системы? — Институтов СО РАН сегодня нет. Учредителем всех институтов выступает ФАНО России, институты сегодня находятся под научно-методическим руководством Сибирского отделения. Поэтому задачи взаимодействия ФАНО и институтов не существует. Это учредитель, который дает деньги, контролирует выполнение и целевое расходование средств, который после подготовки и представления через региональные отделения утверждает госзадание и принимает отчеты о его выполнении и в соответствии с этим формирует дальнейший план действий. ФАНО выступает прямым работодателем для каждого директора института и опосредованным — для трудовых коллективов. СО РАН в свою очередь может и должно активизировать работу в части реализации научно-методического руководства институтами. Отдельно хотел бы акцентировать внимание на взаимодействии РАН и ФАНО по вопросу повышения эффективности руководства институтами. В частности, одними из первоочередных задач РАН могли бы быть следующие действия, проведенные совместно с ФАНО России: анализ трехлетнего опыта работы директоров в новых условиях и подготовка предложений об устранении излишнего формализма во взаимоотношениях, о более прозрачной системе определения окладов и премий, об участии и оплате директора в работах по проектам, государственным контрактам и хоздоговорам; разработка системы поднятия престижа должности директора — как научного лидера, организатора фундаментальных исследований института; разработка регламента реализации ст. 278 Трудового кодекса РФ, в том числе и по инициативе РАН (СО РАН); разработка сбалансированной системы повышенных социальных гарантий как во время работы, так и по ее завершении; разработка модельного положения о научном руководителе института, предусматривающего обеспечение выполнения им своих функций. Кроме того, следует предложить ФАНО России внести в регламент назначения научного руководителя изменения, позволяющие РАН (СО РАН) рекомендовать Агентству назначать научных руководителей из числа членов Академии. Важный аспект — это распределение финансирования по госзаданиям. Даже в той форме, в которой она существует сейчас, Академия наук имеет большое влияние на назначение директора института, формирует госздание и проводит оценку его выполнимости. Логично, что она и должна определять объемы финансирования. Сделать это сейчас очень сложно, но хотя бы для международных и межотраслевых программ финансирование вполне может проводить РАН. Академия должна найти инструменты для реализации своего потенциала, возможности и организационную форму участия того уникального экспертного сообщества, которое в ней создано, для решения конкретных задач, связанных с формулированием для каждого института прорывных направлений, которыми необходимо заниматься, и настаивать на необходимости это делать. А наличие при этом ФАНО — свершившийся факт, одно из тех условий, несмотря на которое мы должны формировать уже упоминавшуюся выше «историю успеха». Для меня был бы идеальным вариант, когда Академия наук занимается всем, что связано с утверждением направлений исследований и госзаданий и проводит их финансирование, определяет необходимость в тех или иных приборах, а ФАНО осуществляет хозяйственные функции: следит за состоянием зданий, оплачивает коммунальные услуги и налоги, содержит сложное оборудование. Юлия Смирнова