Премьер-министр Армении Никол Пашинян и президент Азербайджана Ильхам Алиев на саммите СНГ в Ашхабаде, 11 октября 2019 г.
Иллюстрация: primeminister.am
Любой вооружённый конфликт создаёт новую ситуацию в переговорном процессе, направленном на его урегулирование. Другой вопрос, что не каждая сторона межгосударственного противостояния способна эффективно распорядиться вновь сложившейся реальностью. Карабахский конфликт в этом отношении не является исключением. Масштабная эскалация вокруг Карабаха в апреле 2016 года предоставила Армении уникальный шанс признать независимость Нагорного Карабаха и фактически обнулить невыгодные Еревану так называемые мадридские принципы урегулирования, первым пунктом которых значится возвращение Азербайджану части районов, контролируемых армянскими войсками с момента подписания в мае 1994 года бессрочного соглашения о прекращении огня. Его участником на равных с Арменией и Азербайджаном был и остаётся Нагорный Карабах. Однако тогдашний президент Серж Саргсян, несмотря на озвученные им до апрельской войны предупреждения о таком признании в случае начала азербайджанской стороной наступления по всей линии карабахского фронта, не решился на этот шаг.
К новой эскалации в прошлом месяце на северном участке границы Армении и Азербайджана, произошедшей вне зоны карабахского конфликта, две республики подошли без серьёзных шансов добиться прогресса за столом переговоров. По итогам интенсивных июльских боёв тупик в процессе урегулирования стал ещё более очевиден, что, помимо прочего, засвидетельствовала риторика первых лиц в Ереване и Баку.
Сначала премьер-министр Никол Пашинян представил армянские условия для возобновления переговоров, в числе коих можно выделить взятие азербайджанской стороной публичного обязательства не применять силу и непосредственное участие представителей Нагорного Карабаха в переговорах.
Азербайджанский лидер ответил на это не просто отказом, а сопроводил его своеобразным «вызовом», заявив, что если Армения так уверена в своих силах, то пусть прямо сейчас признаёт Нагорный Карабах в качестве независимого государства:
«Если у Армении есть мужество, пусть она признает „Нагорно-Карабахскую Республику“. Посмотрите, я говорю, правительство Армении, признайте её. Сегодня признайте, а если не признаете, значит боитесь».
С этого «челленджа» из уст Ильхама Алиева прошло уже больше недели, но ни Никол Пашинян, ни кто-либо рангом ниже в армянской столице пока не отреагировали на него конкретными действиями. Возможно, причина в том, что ещё годом ранее, выступая в карабахской столице Степанакерте, Пашинян публично произнёс «сакраментальную фразу», вызвав потоки негодования из Баку. Армянский премьер сказал тогда, что «Карабах — это Армения, и точка».
И вновь смелый порыв официального Еревана не вышел за рамки громких деклараций, не приобрёл политической конкретики. Более того, вслед за поставленной в августе 2019-го «точкой» последовало несколько встреч на уровне глав МИД Армении и Азербайджана, где Ереван продолжил обсуждать с Баку будущий статус Нагорного Карабаха. О какой «точке» в таком случае может вообще идти речь? Разве что о «многоточии» с армянской стороны, да и то весьма двусмысленном…
Позиция Азербайджана за переговорным столом не оставляет сомнений в том, что он ведёт подготовку к войне, а не к миру с Арменией. Известный призыв трёх сопредседателей Минской группы ОБСЕ (от России, США и Франции) о необходимости готовить общества сторон конфликта к миру именно по вине Баку остаётся абсолютно невостребованным. Угрозы не только «восстановить конституционный порядок» в Нагорном Карабахе, водрузив в Степанакерте государственный флаг Азербайджана, но и «вернуть» Зангезур и Сюник, дойти до «Иревана» и заселить его «коренным» азербайджанским населением ничего общего с миротворческими тезисами международных посредников не имеют. У армян в таком случае не меньше прав на Баку, благосостояние которого в своё время было напрямую связано с армянским капиталом, а сама азербайджанская столица была, по сути, построена «пришлыми» армянами. Тем не менее их призывы «дойти до Баку» остались в далёком 1994 году.
Азербайджан с примерной периодичностью раз в 10 лет в последний момент уклоняется от подписания соглашения о карабахском урегулировании. Так было ещё при общенациональном лидера Гейдаре Алиеве в американском Ки-Уэсте в 2001 году, повторилось в Казани в 2011 году, когда нынешний глава азербайджанского государства последовал примеру своего отца. Учитывая эту «традицию», можно ожидать, что и в 2021 году, если дело вдруг дойдёт до подписания судьбоносного документа, Баку вновь даст задний ход.
Имея подобный послужной список, жалобы Азербайджана на то, что Ереван в течение последних 30 лет неуклонно вёл дело к срыву переговоров представляются по крайней мере ущербными. Но самое интересное в том, что обладая такими дипломатическими козырями и удачными военными диспозициями как по итогам четырёхдневной войны (2—5 апреля 2016 года), так и июльских боёв, Ереван не решается сделать следующий шаг. Им не обязательно должно стать признание независимости Нагорного Карабаха или запуск процесса присоединения непризнанной республики к Армении. Но подписать со Степанакертом большой договор с акцентом на военно-политическую составляющую взаимодействия двух армянских государственностей в регионе, можно было бы уже в ближайшее время.
Что это даст Еревану? Прежде всего шанс вернуться к ситуации 1994 года, когда войну удалось остановить подписанием трёхстороннего перемирия и фактическим согласием Баку вступить в переговоры со Степанакертом. В тексте договора может быть указано, что следующая попытка Азербайджана решить конфликт военным путём встретит официальную декларацию Армении о признании государственности Нагорного Карабаха. Целесообразно также де-юре закрепить гарантии безопасности и военной взаимопомощи, которые помимо прочего, предоставят Вооружённым силам Армении законные основания находиться на всей территории Нагорно-Карабахской Республики (НКР), включая и остающиеся спорными районы вокруг неё. Обсуждение статуса этих территорий с Азербайджаном отныне не сможет проходить без участия представителей Степанакерта. Переговоры о формах и содержании территориальных взаимообменов должны перейти на качественно новую стадию. Под контролем Азербайджана остаются части Мартакертского и Мартунинского районов бывшей Нагорно-Карабахской автономной области в составе Азербайджанской ССР, а также Шаумяновский район, вошедший в состав Нагорного Карабаха согласно декларации о провозглашении НКР от 2 сентября 1991 года. Таким образом, восстановление своей территориальной целостности не является «монопольным правом» Азербайджана, которое он возвёл в догму урегулирования. С учётом признания НКР хотя бы одним государством-членом ООН подобная «монополия» азербайджанских властей будет разбита. Территориальный аспект конфликта переводится в плоскость трёхсторонних усилий, в рамках которых двумя основными субъектами переговоров призваны стать Азербайджан и Нагорный Карабах.
Приближается очередная годовщина грузинской агрессии в отношении Южной Осетии в 2008 году. За эти 12 лет от множества российских и зарубежных экспертов можно было услышать, что Ильхам Алиев — это не Михаил Саакашвили и он никогда не повторит ошибок печально памятного государственного деятеля с авантюристскими наклонностями, которого на родине ждёт суд. Впрочем, между действующим президентом Азербайджана и бывшим лидером Грузии, а также нынешним руководством в Тбилиси есть одно политическое сходство под призмой карабахского и югоосетинского конфликтов. Они не желают отказываться от применения силы и тем самым допускают военные сценарии развития ситуации. Причём Алиев, а отличие от грузинских властей, отвергает подписание подобного соглашения даже с Арменией. Напомним, Москва, Цхинвал и Сухум призывают Тбилиси подписать соглашение о неприменении силы, но Грузия, не признающая независимости своих бывших автономий, настаивает на том, что это обязательство должна взять на себя Россия. Южная Осетия и Абхазия в свою очередь указывают, что Грузии следует заключить это соглашение именно с двумя республиками, а не с РФ, которая не является стороной конфликта. Годы женевских консультаций, а с ними и весь процесс урегулирования конфликтов между Грузией и Южной Осетией, Грузией и Абхазией так и не привели к прорыву.
Неуступчивость Алиева и настрой Азербайджана в целом на исключительно силовой путь «решения» карабахского конфликта наводят на размышления. До бесконечности так продолжаться не может. За июльскими боями может последовать эскалация на нахичеванском участке армяно-азербайджанской границы или где бы то ни было ещё, в том числе и в самой зоне карабахского конфликта. Но Ереван когда-нибудь всё же решится сделать смелый шаг на дипломатическом фронте, отбившись от очередного азербайджанского наскока. Указанный выше вызов Алиева будет принят, и тогда в Баку могут пожалеть, что в своё время сами спровоцировали армян на опасную для азербайджанских властей решительность.