Режиссер морального беспокойства
16 августа в Москве, не дожив одного дня до своего 79-летия, умер Николай Губенко, один из самых обаятельных в своей обманчивой простоте актеров и один из самых тонких и трагических режиссеров советского кино.
Виктор Шкловский придумал термин «гамбургский счет». Дескать, раз в году в гамбургской пивной тайно встречаются увешанные всеми возможными медалями ярмарочные борцы. Они прекрасно знают истинную цену побрякушкам, но тут борются взаправду, выявляя во имя профессиональной чести истинно лучшего. Губенко был актером и режиссером «по гамбургскому счету».
Его фильмография повергает в шок. Всего-то дюжина ролей, из них от силы половина — главных. Всего-то шесть режиссерских работ. При этом кажется, что его было на экране невероятно много — в силу того, что называют даром presence, значительного по определению присутствия в кадре и в пространстве культуры. Пересмотрите шедевр советской новой волны «Мальчика и девочку» (1966) Юлия Файта. Губенко там совсем ничего, пара минут. Поездной попутчик в тельнике бренчит на гитаре песенку Геннадия Шпаликова «Милый, ты с какого года? И с какого парохода? Лед, лед Ладогой плывет…»
И ухитряется при этом подхватить губами из пепельницы беломорину, которую с босяцким шиком перекатывает во рту. Все. Врезается в память навсегда. Недаром умнейший Файт, уже снявший Губенко в роли бешеного от водки и отчаяния командира погибшей разведгруппы («Пока фронт в обороне», 1964), чуть ли не договор заключил с актером, что тот будет талисманом всех его фильмов. Не сошлось: «Мальчика и девочку» запретили, а Файта надолго отлучили от режиссуры.
Вроде бы есть резоны считать, что Губенко у Файта играл самого себя. Во ВГИК на курс к легендарным Сергею Герасимову и Тамаре Макаровой он пришел после детдома и Суворовского училища. Безотцовщина, подранок. «Подранками» (1976) он назовет свой шедевр о разметанных войной и — пуще того — жестоким миром детях войны. Родился Губенко в одесских катакомбах, под бомбами. Отец, бортмеханик бомбардировщика, пал за Родину в 1942-м. Мать, главного конструктора завода, тогда же повесили оккупанты.
Однокурсникам Губенко запомнился приблатненными манерами, вечным чинариком на губе и кожаной тужуркой на голое тело. Говорят, жгучую классовую ненависть к нему питала рафинированная московская барышня Жанна Болотова.
Спустя несколько лет они поженятся и проживут вместе более полувека. Барышня и хулиган.
Видимую обыденность большелобого лица Губенко компенсировали изумительная мимика, пластичность и магически неприметная психологическая нюансировка. Каждый его герой был прост, как просты стихи его друга Геннадия Шпаликова, но как по-разному прост. Бандит-фюрер Артуро Уи в студенческой постановке пьесы Брехта: эта роль приведет Губенко в первый состав Театра на Таганке, откуда он уйдет на режиссерский факультет ВГИКа и куда вернется, чтобы возглавить отколовшуюся после возвращения Юрия Любимова из эмиграции часть коллектива. Один из трех товарищей, героев оттепельного манифеста Марлена Хуциева «Мне двадцать лет» (1964), жизнерадостный ловелас с жестким моральным принципом: не стучать. Эта роль ввела Губенко в «золотую сборную» оттепельного кино вместе с Хуциевым, Шпаликовым, Файтом, Светличной, Любшиным. Балтийский «братишка» Зворыгин («Директор», Алексей Салтыков, 1969), призванный создавать советский автопром. Ах, как выплясывал он яблочко вокруг мещанки-новобрачной, как изображал перед ней тигра, как клялся купить — ну, или украсть — букет цветов. Наконец, муж председательницы горисполкома («Прошу слова», Глеб Панфилов, 1975), уравновешивающий мещанским человеколюбием ледяную идейность жены: та голосит, узнав о гибели Сальвадора Альенде, а он, всполошившись, чертыхается: «Я-то решил, что с детьми что-то случилось!»
Непрост, нюансирован, порой изыскан по сравнению с актером Губенко был Губенко-режиссер. В отличие от большинства актеров-режиссеров, он лишь однажды сыграл сам у себя главную роль вертолетчика-испытателя («Если хочешь быть счастлив», 1974). Еще в трех — скромные роли второго плана.
Несмотря на то — или, точнее говоря, именно потому, что он был честным коммунистом и настоящим советским человеком, готовым подписаться под строками Шпаликова о родине «Она меня мальчишкою растила на трудный хлеб, на трудные хлеба»,— все, что он снял, относится к «кино морального беспокойства», проникнутому ощущением глубокого социального неблагополучия, кризиса советской мечты.
Ему советское кино обязано двумя сильнейшими драмами об эхе войны. «Подранки» — о стране, тщетно вытесняющей военную травму. И страшный режиссерский дебют «Пришел солдат с фронта» (1971) об одноруком, потерявшем жену солдате, пытающемся возродить пепелище родного колхоза и — невероятная сценарная смелость — погибающем, надорвавшись, чуть ли не на середине фильма. То же неблагополучие разлито в воздухе «Если хочешь быть счастливым». Пока муж в связке с коллегой-янки спасает жертв наводнения в Индии — политика разрядки культивировала такие сюжеты,— жена-телерепортер тщетно пытается пробить броню двоемыслия своих простых героев. Семейная пара, сыгранная семейной парой Шукшиных, под запись чеканила казенную околесицу, а стоило выключить камеру, рубила правду-матку: типа, все плохо, а что именно плохо — и не сформулировать.
Чем известен Николай Губенко
То же в воздухе «Из жизни отдыхающих» (1980), вроде бы простом курортном романе двух немолодых и тертых жизнью людей. Но роман этот разыгрывается глубокой почти безлюдной осенью, и теперь кажется, что Губенко снимал кино о глубокой осени не только своих героев, но и своей страны. И как же декадентски, визионерски красиво умел снимать этот детдомовец, этот блатарь, этот подранок, что сцены отнюдь не романтического выживания воровской беспризорщины в послевоенной Одессе («Подранки»), что холодное море («Из жизни отдыхающих»).
В 1988-м Губенко простился с профессией «Запретной зоной» — своим самым несовершенным, почти раздрызганным, но неотразимо искренним фильмом. Фильм записали по разряду фильмов-катастроф, хотя это была политическая притча. Ураган, порушивший в 1984-м Ивановскую область,— метафора перестройки, разрушающей человеческую солидарность и легализующей худшие инстинкты. Все: больше снимать и играть он не мог и не хотел. Ушел в политику.
Последний министр культуры СССР, он, в отличие от большинства коллег, остался верен Компартии, в которую вступил в 1987 году.
В 1995 году он впервые избрался от КПРФ в Госдуму, где через четыре года возглавил комитет по культуре, и в частности успешно, несмотря на кажущуюся безнадежность дела, противостоял решению о реституции культурных ценностей Германии: а разве мог занять иную позицию военный «подранок». Этот пост едва не привел к разрыву Губенко с партией. В 2002 году фракция «Единство» сформировала новую коалицию, лишив коммунистов ряда руководящих должностей, после чего КПРФ решила отозвать своих членов со всех постов глав комитетов. Николай Губенко уходить отказался и лишился партбилета, но через год был восстановлен в партии.
С 2005 года он являлся бессменным депутатом Мосгордумы, а с 2009 года занимал пост заместителя ее председателя. На выборах 2019 года Губенко вошел в список так называемого «Умного голосования» — системы, разработанной политиком Алексеем Навальным для поддержки наиболее сильных оппозиционных кандидатов. Сам депутат Губенко, которому переизбрание и так было фактически гарантировано («Единая Россия» не выставила по его округу своего кандидата), высказался резко против: «Я не нуждаюсь в поддержке тех, кто разрушает нашу государственность и старается нажить политический капитал на том, что создано силами всего народа». В итоге Губенко получил абсолютно лучший результат среди всех кандидатов (61,65% голосов), но, в отличие от некоторых коллег по фракции, ставших депутатами именно благодаря «Умному голосованию», никогда не выступал с резкими заявлениями в адрес властей и правящей партии.