Ильхам Алиев и Реджеп Тайип Эрдоган. Иллюстрация: iz.ru
Корреспондент EADaily побеседовал с российским историком Олегом Айрапетовым о войне в Карабахе, амбициях Турции, интересах Ирана и проблемах, которые открываются на современном этапе во внешней политике России.
Историк Олег Айрапетов. Иллюстрация: kantiana.ru
— Олег Рудольфович, какими мотивами, на Ваш взгляд, руководствовался Ильхам Алиев, выбирая время для вооруженной атаки на Арцах (Нагорный Карабах)?
— Совершенно очевидно, что для Азербайджана война в Карабахе является важнейшим элементом, формирующим национальное самосознание политической нации. Поражение в войне 1992−1994 годов поставило Азербайджан на грань полного развала. На исходе войны возникла перспектива создания Талыш-Муганской республики, потом заволновались и районы с лезгинским населением.
Тогда этот развал был остановлен, благодаря в том числе усилиям России. И к власти пришел Гейдар Алиев, который предложил создать международный консорциум, раздав всем главным игрокам проценты от доходов с продажи каспийской нефти, а свой клан сделав гарантом этих доходов. Таким образом, основные игроки на мировом рынке нефти стали заинтересованы в сохранении власти этого клана.
На первом этапе это сработало. Тогда роль России в Закавказье вообще и в Азербайджане в частности была огромной. Гейдар Алиев умел играть по правилам, умел подготовить аудиторию соответствующим образом. Это внешний фактор.
А внутренний — это пропаганда о возвращении Карабаха, деоккупации и так далее. Насаждение династической властью концепции наследственного исторического врага в лице Армении. Во всех школах преподается идея «древнего Азербайджана», пострадавшего от армянской агрессии. По факту же, новой нации, не имеющей корней для государственного исторического сравнения, для того чтобы объяснить все вопросы нужен был внешний враг. Возвращение Карабаха, очищенного от армян, стало национальной идеей, а новый геноцид — инструментом для действий в будущем. Впрочем, последняя идея все же остается для внутреннего пользования. А для внешней аудитории Азербайджан — республика толерантная, в которой традиционно сосуществуют народы, и президент которой заявляет не просто о наличии армян, а даже о 30 тысячной процветающей армянской общине Баку. Впрочем, официальная пропаганда пока не показала ее представителей, что не удивительно. В стране, где преступно не только быть армянином, а даже иметь какого-то армянского родственника в прошлом (упаси Боже, если прямого — дедушку армянина или прабабушку армянку!), что является признаком, который свидетельствует о недостаточной расовой чистоте. Это расистское государство. И вот они взрастили идею внешнего врага, а идея всегда в конечном итоге требует действия. Развив идею, ты рано или поздно должен начать действовать, иначе люди не поймут логику твоего бездействия. И время для действия безусловно настало.
Баку уверен в своей силе. Надо понимать, что Азербайджан демонстрирует миролюбие в моменты своей слабости, но как только накапливает силы, тогда тональность сильно меняется. Впрочем, так ведут себя многие государства, не только Азербайджан. Здесь, на Востоке имеет значение тональность. Как только заработал нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан, открылся краник поступления нефтегазовых доходов, так сразу Ильхам Алиев заявил, что военный бюджет Азербайджана будет больше бюджета Армении.
Азербайджан — классическая нефтеносная деспотия с тенденцией к установлению наследственной власти. И для того, чтобы это вся эта вертикаль укрепилась нужны были внешнеполитические победы. Нация создана, а теперь правящая династия и нация должны объединиться в праздновании военных успехов. Это произошло, потому что должно было произойти. Практически все аналитики, занимавшиеся Карабахом, прогнозировали начало войны на осень-зиму этого года, потому что в этот период усложняется проезд по перевалам, соединяющим Армению с Карабахом.
Второй важный момент заключается в том, что Азербайджан долго готовился к военным действиям особого типа. И не срывал этого. Ильхам Алиев говорил, что ставка будет сделана на новую бесконтактную войну. Методы и тактику они опробовали в двух небольших конфликтах — в апреле 2016 года и летом 2020 года. Все это вместе взятое и подвело Азербайджан к мысли о технической готовности наступления.
Последние 2−2,5 года еще одним подвигающим на активные действия фактором для Ильхама Алиева был премьер-министр Армении Никол Пашинян. Условно говоря, действия Пашиняна сложно оценивать, как способствующие укреплению армянских внешних позиций безопасности.
Армения, конечно, независимое государство, но условно независимое. Как и большинство других. Не знаю, как повел бы себя другой человек на месте Никола Пашиняна, но он не стал бы дразнить единственного реального союзника Армении, ухудшать или дискредитировать отношения с ним. Такую же линию в известной степени вел и предшественник Пашиняна. Это наблюдалось не только в Армении. Это так называемая многовекторная политика. Первым, начиная с 1990-х годов на этом поприще отметился Слободан Милошевич. Потом был многовекторый Виктор Янукович, потом в многовекторность играл Александр Лукашенко, и пока что ему это сходит с рук.
Никол Воваевич с одной стороны играл в многовекторность, но ведь во многовекторность играют и в Москве. У нас она до недавнего времени называлась несколько по другому — равноудаленностью. При этом нельзя не заметить — в России за последние 30 лет так и не возникло внятно артикулированного понимания того, что такое государственные интересы России в Закавказье. Ни один государственный деятель в России не объяснил, чего он хочет от Закавказья получить или какую схему реализовать в регионе. В лучшем случае предпочитают вспоминать о статус-кво, хотя всем ясно — удержать его не удастся. Еще в 2005 году, будучи чиновником, я сделал такой прогноз: «Равноудаленность ведет к равноотдаленности». Ничем другим такие игры не заканчиваются.
За последние 15 лет позиции России в регионе слабели. Политическая Грузия настолько воодушевилась этим процессом, что все кончилось войной в 2008 году. И сразу после того, как Россией была продемонстрирована сила, ее влияние резко пошло верх. Однако формулировки интересов и дизайна политики в Закавказье так и не наступило. Саакашвили буквально заставил Россию пойти на признание Абхазии и Южной Осетии.
В Азербайджане тогда тоже начали делать выводы и строить аккуратную работу с Москвой. Результатом стала коррекция российской-азербайджанских отношений, что проявилось в завершении в 2011 г. процесса демаркации российско-азербайджанской границы в пользу Азербайджана, которому отошел небольшой участок территории в бассейне реки Самур с двумя лезгинскими селами. В совокупности получилось, что Баку, взвесив все про и контра, оценив действия армянской власти, оценив свой диалог с Москвой, подготовку своей армии и сил обороны Арцаха и решил, что осенью наступает время для действия.
В том числе, это время было выбрано еще по одной немного незамеченной многими причине. А именно, на конец октября в Баку назначен саммит Тюркских государств. Соответственно вся эта военная операция в Карабахе должна продемонстрировать и показать триумф азербайджанской армии к тому времени. Чтобы показать, насколько мощен совместный азербайджано-турецкий потенциал и насколько хороша перспектива формулы не «один народ, два государства», а «один народ, шесть государств».
Хочу обратить внимание, что в этом саммите могут принять участие не только среднеазиатские государства, но и государственные образования. И если, туда приедут, например, представители Северного Кавказа, либо Поволжья, или, например, тюркских национальных организаций китайского Синьцзяна, то можно будет делать вполне очевидные выводы. Еще один нюанс — будут ли на саммите в Баку представители Турецкой республики Северного Кипра (ТРСК), который признан только Турцией. Турецкая Республика, так рьяно выступает за нерушимость границ Азербайджана, но сама с 1974 года изменяет данному принципу на Кипре.
И военная операция в Карабахе в контексте бакинского форума призвана продемонстрировать единение тюркоязычных стран, а если возникнет преграда, то опять же консолидировать силы перед внешним врагом. На это стали обращать внимание в Москве. Последний визит в Казахстан министра обороны РФ Сергея Шойгу и подписание там соглашения о военном сотрудничестве Москвы и Астаны явно стоит трактовать как превентивные меры, предпринятые в контексте карабахских процессов и тюркского саммита в Баку с анонсированием обсуждения идеи создания «Армии Турана», то есть объединенной военной группировки тюркских стран.
Поэтому есть все основания предполагать, что решение о начале военной операции в Карабахе было принято Баку не самостоятельно, а в результате консультаций с Анкарой, а вполне вероятно, что и с другими тюркскими партнерами Азербайджана на самом высоком государственном уровне.
Абсолютно очевидно, что в контекст этих событий укладывается и визит президента Украины Владимира Зеленского в Анкару и договоренности в военной сфере, достигнутые там. Здесь же последовали заявления Эрдогана по Крыму, где отдельно прозвучала и идея защиты прав крымско-татарского меньшинства в Крыму. Мы знаем, что визиты такого уровня планируются заранее.
— Каким был вклад Турции в решение Алиева начать новую карабахскую войну?
— Самым решающим. Необходимо понимать, что Баку и Анкара проводят единую политику. Алиева не просто вызывают в Анкару и говорят, что ему нужно делать, а что нет. Речь идет об абсолютно единой политической линии, они ведут одну игру.
Принято серьезное решение о коренном изменении внешнеполитического курса Анкары в регионе. Диалог Российской Федерации с Турецкой Республикой заканчивается. И не по инициативе Москвы. В этих условиях было бы хорошо, чтобы Россия, наконец, сформулировала бы свои задачи в Закавказье и в других соседних регионах. Недавно глава МИД Сергей Лавров сказал, что Турция не является нашим стратегическим союзником, но является тесным партнером. Это как понимать? Конечно, язык дан дипломату для того, чтобы скрывать свои мысли, но иногда демонстрация намерений становится необходимой. Более того — неизбежной.
— Армянские представители зачастую выступают категорически против российско-турецкого сотрудничества, осуждают и опасаются такой перспективы. Правильный ли это подход? Ведь в условиях российско-турецкого противостояния риски для Армении резко возрастают.
— Было бы хорошо, если Россия и Турция стали стратегическими союзниками, и каждая в свою очередь влияли на своих клиентов. Для армян это было бы неплохо — русско-турецкий диалог может принести большие плюсы и для них, и для региона в целом. Но в Москве переоценили возможность такого диалога, а Турция ведет на вытеснение России из Закавказья и Крыма, а дальше посмотрим. Но это не предмет для диалога с точки зрения Москвы. Россия находится в состоянии раздумья, и никаких внятных ответов на этот вызов пока не поступило. Такое молчание резко понижает авторитет нашей страны на международной арене.
— Как будет вести себя Иран в сложившейся ситуации?
— Иран, с одной стороны, безусловно поддерживает территориальную целостность Азербайджана. Ну и с другой стороны, политика Никола Пашиняна, который под давлением американцев решил открыть посольство в Израиле и заигрывал с НАТО, мягко говоря, партнерства с Ираном не обеспечила. У Армении есть противники — Турция и Азербайджан, и есть страны, которые ей традиционно помогали- это Россия и Иран. Но Ереван позволяет себе действовать и против России, и против Ирана, вряд ли это разумно. И уж ссылка на то, что, дескать, нас заставили так сделать американцы — это уж совсем как-то несерьезно.
Иран будет против усиления тюркского фактора в Закавказье. Но будет ли это означать поддержку Армении? Тем более той Армении, которая может превратиться в контролируемую США территорию. У Ирана свои интересы.
В общем, многовекторность никого до добра не доводила. Случай Пашиняна — не исключение. Совокупность мелких ошибок может в конечном итоге подвести в серьезном вопросе. Почему, например, нужно было закрывать вещание российских телеканалов? К тому же, в республике они имели устойчивую аудиторию. Это акт дружественный или нет? Нет, недружественный.
— Но Пашинян же лично выступал за углубление отношений с Россией, предлагал новые формулы и просил Москву смириться с итогом революции?
— Мне сложно судить об этом человеке, я с ним лично не знаком и даже не видел его лично. Я слабо представляю его мотивацию, но был знаком со многими аодовцами — в целом, эта среда мне знакома. Когда произошли события «бархатной революции», у меня возникло ощущение, что в республике завершился 25-летний цикл, и круг замкнулся. И к власти пришли люди с таким же идеями, как в конце 80-ых и 90-ых — крайние, демонстративно негативно относящиеся к России, выдвигающие радикальные формулы применительно к Карабаху. Эти замечательные формулы они сообщали народу с трибуны, собирая своим криком многотысячную толпу. Все были в восторге, все были довольны, забывая об одном: от их крика ничего не менялось в международных отношениях и на линии соприкосновения. Криком дело не поправить. Ну вот и результат — становилось только хуже.
— Как должна действовать Россия в сложившейся ситуации и какие шаги обязан предпринять Ереван?
— Очевидно, она должна действовать таким образом, чтобы всем стало ясно — что выгодно быть ее другом и опасно ее врагом. Как известно, существует три вида друзей и три вида врагов: друг, друг друга и враг врага; враг, враг друга и друг врага. И вот тут путаница недопустима.
Впрочем, не только для Москвы, но и для Еревана.
Посмотрите, кто формулирует ударные силы Азербайджана — это Турция, то есть НАТО, Израиль. Поставляют оружие Чехия, Белоруссия и, к сожалению, Россия. Но при этом армянские вооружение силы полностью экипированы российским вооружением. Как говорится в болгарской пословице: «Кто нам хлеб в голод даст, тот нам и брат». Сейчас помогает Армении только Россия, используя воздушный коридор, который предоставляет Иран.
Хотел бы оговорить — я лично не против диалога Армении с Израилем. Наоборот, диалог народов — армян с евреями, да и с другими — он необходим. В Израиле масса людей, которая с симпатией относится к Армении. Но надо же реально смотреть на ситуацию со всех сторон!
То, что происходит в Закавказье, это проверка не только для Армении, но и для России. Это экзамен, является ли Россия державой, с которой считаются в регионе. Можно сколько угодно кричать о великой России, которую построил Петр Первый, а затем разрушил злой Ленин, заброшенный марсианами с Луны на деньги кайзера.
Но давайте вспомним, каким был первый шаг для проникновения России в Закавказье: это 1722−1723 — персидские походы Петра I. Главная задача императора была не допустить выход Османской Турции на Каспий. Вот с чего все начиналось. А сейчас через 300 лет мы видим, что от влияния России в Закавказье остались «рожки да ножки», а Турецкая республика вышла на Каспий, а теперь стремится войти в Закавказье и в Поволжье. Она уже явно ставит вопрос: кто кого? И в этой обстановке чрезвычайно важно ответить — это не шутки. Я понимаю, что для многих в Москве все равно, что случится с Карабахом, и что судьба армян прежде всего в руках самих армян. Но сейчас решается судьба не только армян, но и судьба авторитета российской государственности, и выстроенной ею системы международной безопасности. Речь не только о Карабахе, но и о Крыме, о Донбассе, и вопрос ставит так — является ли Россия достаточно сильной страной, чтобы удержать свое влияние в регионе.
Подведем средние промежуточные итоги. Сейчас во внешней политике наметилась тенденция на формирование региональных лидеров. Слабеет Америка, и она начинает действовать посредством региональных игроков. У нас фактически на границе — и в Европе, и в Азии возникает вот такое турецкое великое объединение, это совершенно очевидно. Если посмотреть на Запад, то там формируется другой имперский проект — проект Польши «Люблинский треугольник», с явной перспективой включения туда и Белоруссии. Польша, Литва, Белоруссия и Украина. Эта новая «Речь Посполитая» и новая «Османская империя» уже соединяются на Украине для действий против России. Их общие интересы не просто сталкиваются с нашими интересами. Они им противостоят. И надо делать вывод: поражение Армении в Карабахе приведет не только к гуманитарной катастрофе и к геноциду карабахских армян. Мне это очень больно говорить. После этого России вообще в Закавказье делать нечего. Если у нас нет интересов, то надо так и сказать. Что мы готовы отказаться от влияния в этом регионе. Так что в Карабахе — момент истины, и для властей в Москве, и для властей в Ереване, и для армянской оппозиции, и для Пашиняна, который Навального приглашал и закрывал российское телевидение. И что? Помогло? И кто сейчас выступает за Армению с территории России — те, кого больше всего обгаживали в пашиняновских кругах — те же Соловьев, Затулин, Милонов и другие.
Ну и в заключение скажу, что создание «Туранской армии» противоречит иранским интересам. Туран противоречит Ирану — это исторические, культурные, смысловые, если хотите, антиподы.