6
Пьяный воздух полусвободы
С 1 по 8 октября в столице проходит Международный московский кинофестиваль. Поразительным образом он лишь выигрывает от внешних ограничений. Сперва позиции фестиваля невольно усилил чемпионат мира по футболу, теперь коронавирус — благодаря которому ММКФ стал для киноманов настоящим глотком свободы. Хотя и через медицинскую маску.
Вплоть до 2018 года ММКФ проходил летом и зачастую терялся на фоне Канна и «Кинотавра», с точки зрения зрителя, «растворяясь» посреди сезона американских блокбастеров, школьных каникул и долгожданных отпусков. Но летняя атака чемпионата мира по футболу заставила фестиваль поменять тактику: в 2018 году ММКФ был перенесен на апрель. Для кинематографа этот месяц — транзитный. Громкие премьеры, привязанные к праздникам (Новому году, 14 и 23 февраля, а также 8 Марта), уже позади; время блокбастеров для бездельничающих подростков еще не настало, а до Каннского фестиваля и киноолимпийских игр в Сочи жить да жить. В результате в 2018-м ММКФ в полтора раза увеличил свою аудиторию — с 30 до 45 тысяч зрителей. А в 2019-м, вновь пройдя в апреле (организаторы решили сделать эту дату постоянной), существенно усилил программу. Его основной конкурс был по-прежнему скроен из мировых премьер — таково регламентированное требование ко всем международным фестивалям категории А, к которым принадлежит и московский фестиваль. Но одновременно в параллельных программах появилось огромное количество знаковых и ожидаемых фильмов с других фестивальных площадок — зимних Берлинале и «Сандэнса», Роттердама и Гётеборга. Это позволило ММКФ закрепить репутацию школы-интенсива, за неделю учебы в которой и правда можно узнать, чем дышит и о чем думает океан мирового кинематографа. Особенно если учиться жадно и безрассудно, толкаясь локтями в очередях на утренние сеансы и засыпая на ночных.
В 2020 году пандемия заставила фестиваль вновь сменить время года, но осенней хандры в его программе не чувствуется.
Напротив, ММКФ из сонной черепахи, на которой покоится мир кино, вдруг превратился в прыткого бегуна, во что-то любознательное, жадное для открытий и тревожное. Хаос, творящийся вокруг, прибавил организаторам работы. Но он же открыл для них новые возможности.
В год закрытых границ и отмененных (или перенесенных в онлайн, но это то же самое, что раскрашивать черно-белые фильмы) фестивалей ММКФ стал для московского зрителя возможностью прикоснуться к кино, которое иначе осталось бы невидимым. Возможностью своими руками собрать красивую и сложную мозаику, фрагменты которой были разбросаны злыми ветрами по всему миру. А главное — этот плодотворный хаос начисто убил практику кураторства, превратив ММКФ в самый демократичный фестиваль года.
На киносмотре, собранном из чуть ли не из 20 программ, в каждой из которых до дюжины фильмов, зрителю бесполезно ориентироваться на мнение критиков и прочих экспертов. Во-первых, команда ММКФ состоит из огромного количества кураторов, каждый из них гнет свою линию. Во-вторых, сами критики в этом году превратились в кротов: мы ничего не видели, можем надеяться только на свой нюх, а идем по приборам. А значит, зрителям только и остается, что выбирать фильмы на свой страх и риск, тыкать пальцем в небо и убеждаться, что это небо — в алмазах.
У каждого из киноманов, который не побоится в этом году поучаствовать в ММКФ, сложится собственная — совершенно уникальная — программа фестиваля и картина кинематографического мира. И эта невероятная свобода кого-то может довести до эйфории, а кого-то — до оцепенения.
Для таких читателей мы постарались наметить хоть какие-то ориентиры в программе ММКФ, но вовсе не факт, что эти фильмы — то, чем кажутся. Слоган сериала «Шерлок в России», картины — участницы ММКФ, которая вскочила в последний вагон уходящего фестиваля, гласит: «Дедукция здесь (в России.— «О») бессильна». То же самое можно сказать и о том опьяняющем хаосе, который царит в программе ММКФ в целом. Она соткана из изящных противоречий, и, разбираясь в них, зритель проделает очень важную работу.
Кадр из сериала «Шерлок в России». Режиссер Нурбек Эген, 2020 год
Фото: Продюсерская компания «Среда»
Взять хотя бы диалектику, заложенную в фильм открытия и фильм закрытия. Давший старт фестивалю зимний сон под названием «Серебряные коньки» (режиссер Михаил Локшин) — это вроде бы полное собрание всех штампов, с которыми в наших головах связано понятие «национальный блокбастер». Время и место действия — красивое, благородное прошлое: дореволюционный Петербург конца ХIХ — начала ХХ века. Героев из разных сословий объединяет любовь к танцам на льду — воспетому еще Толстым катанию на коньках. Но, совершив все обязательные кульбиты, фильм быстро переходит к произвольной части программы и оказывается вовсе не патриотическим блокбастером, а русскими «Анастасией» и «Титаником» — сказкой о рискованной любви на фоне перемен, мюзиклом без песен, фантазией о мире, а не о войне. Однако закрывает фестиваль фильм «На острие» (режиссер Эдуард Бордуков) — история противостояния двух саблисток, опытной (Светлана Ходченкова) и юной (Стася Милославская). И, кажется, это кино о спорте именно как о войне, как о конфликте, в котором неизбежно будут победители и проигравшие, забвение и трофеи. Какой смысл вкладывают организаторы фестиваля в эту дихотомию спорта как инструмента мира и спорта как орудия войны?.. Решит зритель, если дойдет до кинотеатра.
А еще внутри чинного и, казалось бы, закостенелого ММКФ всегда остается простор для политического высказывания. Даже если оно происходит спонтанно. В программе «Фильмы, которых здесь не было» — молодежный ужастик из Белоруссии Spice Boyz (режиссер Владимир Зинкевич), герои которого отрицают нормы прежнего поколения, но столкновению с действительностью предпочитают наркотический сон. А за день до открытия фестиваля из его внеконкурсной программы убрали армянский фильм «Врата в рай» (режиссер Дживан Аветисян), посвященный фронтовым операторам, которые стали летописцами войны в Нагорном Карабахе. Показ картины мог спровоцировать столкновения диаспор, которые и без всякого кино случались в Москве этим летом. Впрочем, предположить, какой будет реакция на любой из шагов фестиваля, заранее невозможно. Ведь в основном конкурсе ММКФ остался азербайджанский фильм «Дочь рыбака» (режиссер Измаил Сафарали). Правда, его никак не назовешь политически ангажированным: героиня фильма — девочка из приморской деревни, которая отказывается верить в смерть отца-рыбака и вопреки давлению односельчан не спешит его хоронить. Бунт молодости против традиций пугает — или обнадеживает — зрителя тем, что у людей будущего, хотим мы или нет, не будет границ ни в головах, ни на картах.
Кадр из фильма Spice Boyz. Режиссер Владимир Зинкевич, 2020 год
Фото: «Авантдрайв»
Другая важная картина основного конкурса — «Блокадный дневник» (режиссер Андрей Зайцев) — черно-белое художественное кино о военном Ленинграде. В основе истории, рассказанной отучившимся в Америке Зайцевым,— судьба поэтессы Ольги Берггольц. В осажденном Ленинграде никогда не переставало работать радио: когда в его эфире не передавали новости, в эфире тикал метроном — как напоминание, что у жизни все еще есть пульс. Берггольц, которую называли «ленинградской Мадонной», часто приходила на радио и читала свои стихи. Однажды ей сделали комплимент: «Хорошо выглядите». На что она ответила: «Я только что похоронила мужа». После войны Берггольц написала: «Я вмерзла в тот блокадный лед», на что критика назидательно ответила ей: «Лед Ленинграда давно растаял». Эта агрессивная реакция совпала с закрытием Музея блокады (он был открыт в послевоенном, 1946 году и закрыт в 1952-м, после нового витка сталинских репрессий) — симптомом желания вытравить трагическую память о войне. И только на излете оттепели по мотивам сочинений Берггольц был снят фильм «Дневные звезды». А теперь, спустя 75 лет после завершения войны, в «лед Ленинграда» отчего-то заново хотят вмерзнуть — или войти ледоколом — молодые российские режиссеры: от Кантемира Балагова («Дылда») до Андрея Зайцева («Блокадный дневник»). Символ новой оттепели или пробуждающегося интереса к истории? И снова решит зритель.
Кадр из фильма «Блокадный дневник». Режиссер Андрей Зайцев, 2020 год
Фото: ММКФ
Другой интересный конфликт на полях фестиваля — между юностью и зрелостью. Программа «Молодые и красивые» соседствует с секцией «Третий возраст» (так обозначают героев от 51 до 75 лет). В британском фильме «Филофобия» (режиссер Гай Дэвис) представитель поколения «зумеров» (Zoomers — термин, применяемый в мире для поколения людей, родившихся в 2000–2009 годах, согласно теории поколений Уильяма Штрауса и Нила Хоува.— «О») хочет стать писателем и пытается выпить жизнь залпом. А в финской черной комедии «Стальные леди» тем же самым — в том числе и танцами на костях сверстников — занимается отчаянная старушка. И старики вдруг становятся союзниками молодых в попытках сбежать от глупых законов «возраста». При попытке такого бегства часть героев, разумеется, не выживет, но, кажется, свобода того стоит. Ирония, стирающая разницу в возрасте, есть и в фильме «Наркомама» (режиссер Жан-Поль Саломе), в котором героиня в исполнении неувядающей Изабель Юппер вдруг создает собственную наркоимперию в свободное от работы в полиции время. А окончательно отменяет возрастные предрассудки мексиканский фильм «Дьявол между ног» (режиссер Артуро Рипштейн) из респектабельной программы «Мастера». Он напоминает «Любовь» Михаэля Ханеке, только движет в этот раз стариками похоть.
Режиссер Андрей Кончаловский о своем фильме «Дорогие товарищи!»
И подобных столкновений идей и энергий на этом ММКФ очень много. Как никогда сильна секция анимации — искусства, не меньше сериалов выигравшего от карантина. Как никогда сложна программа «8 1/2 фильмов», с которой в 2020-м особый спрос: подарившему ей название Федерико Феллини в этом году исполнилось бы 100 лет. Задача этой секции — напоминать, что кино постоянно меняет форму и не подчиняется никаким законам. И принятие этого хаоса — вызов не только для авторов, но и для зрителя: попробуйте-ка хотя бы понять смысл 3,5-часового эпоса «Мальмкрог» (режиссер Кристи Пую), который пытается визуализировать мысли русского философа Владимира Соловьева.
От возможностей, которые открылись для москвичей ровно на неделю (и с большой вероятностью тут же захлопнутся еще на год), можно захлебнуться. Но, кажется, это упоительный — и чрезвычайно питательный — хаос.